Но хорошие германо-французские отношения — залог успеха ЕС. В чем причина сложившейся ситуации, выясняла DW.
Когда Франсуа Олланда спрашивают о его отношении к канцлеру Германии Ангеле Меркель (Angela Merkel), французский президент говорит, что «между друзьями возникла напряженность». Иными словами, отношения Парижа и Берлина переживают не самые лучшие времена.
Что им дал переход на «ты»?
Причины для возникновения «напряженности» между двумя европейскими лидерами были самые разные. Еще в ходе президентской гонки во Франции Ангела Меркель открыто поддержала тогдашнего соперника Олланда Николя Саркози. Этого ей социалист Олланд, судя по всему, не простил до сих пор и теперь оказывает демонстративную поддержку конкуренту Меркель на предстоящих в сентябре выборах в бундестаг, социал-демократу Перу Штайнбрюку (Peer Steinbrück).
Отношения не улучшились и после того, как с начала 2013 года Меркель и Олланд стали обращаться друг к другу на «ты». Для развития германо-французских связей, впрочем, куда важнее не личная дружба руководителей, а соотношение сил двух ведущих экономик Европы. Еще десять лет назад в Париже могли считать себя примерно равными Берлину в том, что касается экономической мощи. Но с тех пор Франция сильно сдала свои позиции.
Деиндустриализация, самый высокий уровень безработицы за время существования Пятой республики (то есть, с 1958 года) — Франсуа Олланд перенял бразды правления страной, оказавшейся в крайне непростом положении. Но выполнить данное избирателям обещание выправить ситуацию французскому президенту не удается. Так, спустя год число безработных во Франции на 322 тысячи больше, чем до прихода Олланда к власти.
Правильно, но слишком медленно
Правительство ФРГ убеждено, что важнейший партнер Германии — Франция — способен снова встать на ноги лишь при помощи широких структурных преобразований экономики в духе пакета реформ немецкой социальной системы и рынка труда, реализованных предшественником Меркель на посту канцлера Герхардом Шрёдером (Gerhard Schröder). Многие обозреватели в Париже и Берлине считали, что у Олланда, возглавляющего правое крыло в своей партии, хватит сил и мужества на проведение таких реформ.
Но год спустя стало казаться, что президент на прорыв, которого от него ждут, неспособен. Франсуа Олланд сделал ставку на небольшие изменения, принятые на основе общественного консенсуса. Среди них есть те, которые поддерживает большинство экспертов, например, давно назревшие реформы рынка труда.
Но темпы осуществления правительством перемен слишком медленные, считают в Германии. Французскую экономику социалисты «довели до ручки», сетует кандидат на пост канцлера от немецкой Свободной демократической партии (СвДП) Райнер Брюдерле (Rainer Brüderle). В таком же духе, пусть и не в столь сильных выражениях, могли бы высказаться многие ведущие политики в Германии.
Слабый президент Олланд
Тем временем Франсуа Олланд стремительно теряет поддержку населения, что сужает пространство для маневров французского президента, наделенного вообще-то весьма обширными полномочиями. Спустя год после избрания Олланда лишь каждый пятый житель страны одобряет его политику. Это худший показатель среди всех президентов Франции, начиная с 1958 года. Французы считают Олланда слабым, нерешительным и противоречивым политиком.
О том, что нынешний хозяин Елисейского дворца растерял свой авторитет, свидетельствует и нелестное прозвище, данное ему журналистами: «Monsieur faible» — «месье Слабак». На Олланда растет давление со всех сторон (прежде всего — из собственной партии) с целью добиться от него проведения внятного курса как во внутренней, так и во внешней политике.
Пока инициативы Олланда на европейском направлении Ангела Меркель не поддерживает — ни идею выпуска общих для стран еврозоны облигаций (евробондов), ни изменение роли Европейского центрального банка, ни реализацию краткосрочных инвестиционных программ.
«Южная» коалиция против Берлина?
Влиятельные представители французской Социалистической партии требуют от Олланда создать «южную» коалицию (включая Италию и Испанию) против Берлина с тем, чтобы сменить вектор общеевропейской политики: увеличивать госдолги, усилить влияние государства на экономику, поднять расходы на социальные программы.
Ведь французские социалисты считают, что в том, что кризис в Европе не удается преодолеть, виноват именно курс жесткой экономии, поддерживаемый Берлином. Но французский президент медлит и не решается пойти против Берлина в открытую.
В начале года Меркель и Олланд договорились представить партнерам по Евросоюзу до конца июня 2013 года общие предложения относительно дальнейшей интеграции ЕС. Но, судя по исходящей от обоих правительств информации, ждать от этого документа прорыва не стоит. Как и вообще динамики в германо-французских отношениях. По крайней мере, пока не пройдут выборы в бундестаг.
Канцлер Германии Ангела Меркель прибывает в Париж на переговоры с президентом Фаанции Франсуа Олландом. Цель встречи - выработать новые идеи в укреплении еврозоны. Накануне Франция получила от Европейского Союза дополнительных два года на покрытие собственного дефицита.
Тема франко-германских разногласий вот уже месяц остается одной из главных в европейских политических дискуссиях. Началось все со следующего пассажа, содержавшегося в проекте программного документа правящей ныне во Франции Социалистической партии. Фрагменты из него в конце апреля опубликовала на своем сайте французская газета Le Monde.
"Европейскому проекту сейчас угрожает брак по расчету между тэтчеристскими устремлениями нынешнего британского премьера, который признает только Европу, вечно уступающую его требованиям, и эгоистической непримиримостью канцлера Меркель, которая не думает ни о чем другом, кроме депозитов немецких вкладчиков, торгового баланса и перспектив собственного переизбрания… Дружба между Францией и Германией – не то же самое, что дружба между Францией и европейской политикой канцлера Меркель" . Речь идет, пожалуй, о самой резкой за многие десятилетия критике Германии и ее лидера со стороны политических представителей Франции – страны, которая, несмотря на то что исторически отношения между Парижем и Берлином складывались очень непросто, давно считается ближайшим союзником Германии в Европе.
Улыбайся, что бы ни случилось
Масла в огонь недавно подлил бывший премьер-министр Франции Франсуа Фийон, заявивший в ходе визита в Берлин , что отношения двух стран "мало когда были столь плохими" . У Фийона, представляющего правоцентристский Союз за народное движение, конечно, есть свой политический интерес. Правые еще не оправились от поражения на прошлогодних президентских выборах, которые выиграл лидер социалистов Франсуа Олланд. Сейчас им выгодно представить своих соперников, во-первых, партией расколотой (что косвенно подтвердил сам Олланд, не согласившийся с критикой Меркель), а во-вторых, силой, которая стремится подорвать сотрудничество с Германией и тем самым – стабильность в Европе. Но масштаб обсуждения, начавшегося в европейской прессе, политических и интеллектуальных кругах, говорит о том, что дело не только в политическом соперничестве, но и в чем-то более серьезном. Во франко-германских отношениях действительно накопились проблемы. И связаны они прежде всего с неодинаковыми взглядами Парижа и Берлина на пути выхода из экономического кризиса, в котором оказались страны еврозоны и шире – Европейский союз. Правительство Ангелы Меркель делает упор на жесткие меры экономии и соблюдение строгих бюджетных параметров как залог экономического оздоровления. Напротив, социалисты Франсуа Олланда считают главными меры по стимулированию экономического роста – даже если ради этого придется несколько ослабить финансовую дисциплину.
После публикации текста с обвинениями в адрес Ангелы Меркель руководство двух стран старательно делало вид, что ничего не случилось. С обеих сторон последовали заверения: мол, франко-германский тандем, который считается главной опорой и двигателем Европейского союза, столь же прочен, как и прежде. Клятвы в дружбе стали традиционными для встреч лидеров двух стран со времен полувековой давности, когда французский президент Шарль де Голль и канцлер ФРГ Конрад Аденауэр заложили основы современного франко-германского партнерства . Отдал дань этой традиции и Франсуа Олланд, который во время первого визита в Германию в качестве президента по-немецки провозгласил в своем выступлении: Es lebe deutsch-französische Freundschaft! – "Да здравствует немецко-французская дружба!".
В последние недели, обсуждая отношения с Францией, немецкая пресса стремилась быть предельно корректной и не задевать соседей резкими выпадами. Тем не менее точки над "i" были расставлены, например, в редакционном комментарии газеты Die Welt: "По мере того как безработица во Франции растет, равно как и дефицит бюджета, в то время как популярность президента Франсуа Олланда непрерывно падает, попытки правящих социалистов добиться какого-то политического прорыва становятся все более отчаянными" .
В Париже, естественно, на ситуацию смотрят несколько иначе. Вот что говорит французский публицист, специалист по Германии Альфред Гроссер: "Французские социалисты – не единственные, кто нападает на Меркель. Эти атаки стали модой почти везде. Даже те, кто были верны Меркель до сих пор, тоже говорят, что дальше так невозможно, ведь некоторые страны могут просто погибнуть, соблюдая предписанный им режим строжайшей экономии. И Франция тоже боится фиаско, если будет принуждена экономить на слишком многом".
Итак, лидер самой экономически мощной европейской страны становится мишенью для атак. Повлияет ли это на отношения Германии с Францией, которые в течение всех послевоенных десятилетий медленно, но верно улучшались? Много лет проживший в Париже немецкий писатель Михаэль Клееберг считает, что разногласия между французами и немцами – это не только политика. У них есть и определенная психологическая подоплека. В своем недавнем радиоэссе, озаглавленном "Немецко-французская дружба и вражда", Клееберг отметил:
"Немцы часто произносят слово "дружба" в отношении французов. Времена войн закончились, но схема французско-германских отношений мало изменилась. Крепкие объятия с нашей, немецкой стороны – и постоянные опасения по поводу немецкого могущества с французской. Между тем и у нас еще не забыты попытки президента Франсуа Миттерана помешать объединению Германии и то, что он согласился на него лишь в обмен на согласие канцлера Гельмута Коля с введением в перспективе единой валюты – евро, так как предполагал, что отказ от марки ослабит германскую экономику. Но мы, немцы, любим Францию, а французы нам не доверяют. Так было и так пока остается. Если нынешние, по сравнению с былыми временами все же менее напряженные отношения будут сохраняться, то это должно пойти нам на пользу. Но нам стоит добавить в отношения со страной-соседом немного холодной рассудочности. Однако могут ли немцы любить и в то же время думать?"
Новый модный тренд – гибкость
Впрочем, о пересмотре сотрудничества двух ведущих европейских стран пока не говорят ни в Берлине, ни в Париже. Оба лидера – Меркель и Олланд – все еще рассчитывают выработать до конца мая совместные рекомендации по экономическому развитию Евросоюза. Для этого Ангела Меркель 30 мая отправляется в Париж. Там ей, впрочем, придется столкнуться с такими подходами к преодолению европейского экономического кризиса, которые во многом противоречат ее собственным. В качестве примера можно привести позицию французского министра финансов Пьера Московиси, который в начале мая побывал в Берлине. Он заявил накануне визита: "Мы – вторая экономика в Европе и пятая в мире. И я уже устал слушать причитания. Мы – большая страна, и наш президент управляет ей соответственно, как большой страной, привлекательной и конкурентоспособной. Я могу понять, почему немецкие либералы и консерваторы проводят сейчас предвыборную кампанию, в которой критикуют Францию. Они делают это, потому что последние события не принесли им успеха. Ведь речь идет об изменении в основополагающей доктрине Еврокомиссии, где впервые заявлено: следует побеспокоиться и о росте экономики. Структурные реформы необходимы, да, но без этого фетишизма относительно трех процентов бюджетного дефицита к заранее определенному сроку". (Имеется в виду предписанный Брюсселем и поддержанный Берлином 3-процентный лимит бюджетного дефицита).
Тем не менее и Ангела Меркель, и министр финансов Германии Вольфганг Шойбле согласились с то ли просьбой, то ли требованием Франции – предоставить ей дополнительные два года для консолидации бюджета страны в рамках общеевропейских предписаний. Меркель заявила: "В конце мая Европейский совет рассмотрит и оценит баланс между необходимыми структурными реформами и развитием экономики. Я настроена оптимистично и ожидаю согласия большинства" . А Шойбле сказал в интервью телеканалу WDR: "Мы не будем публично критиковать Францию. Ведь очень трудно при сильных французских профсоюзах провести необходимые реформы, разработанные Еврокомиссией" .
За последний год направление экономической политики Евросоюза несколько изменилось – не без явного влияния Парижа. Вот что думает по этому поводу обозреватель газеты Süddeutsche Zeitung Мартин Винтер: "Новое волшебное средство в Брюсселе зовется гибкостью. Она должна успокоить прежде всего те страны, которые уже зависят от общеевропейской помощи. Та же гибкость должна уберечь других, например Италию или Францию, от необходимости обращаться за финансовой помощью. Идея проста: реформы, уменьшение госдолгов и сокращение бюджетов переносятся: не удалось в нынешнем году то, что было запланировано и обещано, ничего – выполнение обещаний будет отодвинуто на год или два. В том, что на этом пути удастся достичь экономического роста и создания новых рабочих мест, можно усомниться. Ведь государства остаются по-прежнему в долгах, и их возможности инвестировать не станут через год б ó льшими, чем сейчас.
Интересно, что некоторые французские эксперты соглашаются скорее со своими немецкими коллегами, нежели с собственными политиками. Вот мнение Изабель Буржуа, сотрудницы французского Центра информации и исследований современной Германии (CIRAC).
– Почему французские социалисты критикуют Ангелу Меркель?
– Прежде всего потому, что они не могут критиковать саму Европу, ведь Франция – государство – основатель ЕС. К тому же критиковать Ангелу Меркель легко, устроив такой шум, можно обойти молчанием тот факт, что сегодняшние беды Франции, в частности, проблема с конкурентоспособностью – результат того, что французские политики не провели необходимые реформы. Во Франции слишком дорогостоящая система социальной защиты. Ее давно надо реформировать. Этого не делают. Конечно, легче критиковать Ангелу Меркель и говорить французам, что мы можем и дальше продолжать жить не по средствам. Меркель просто играет роль козла отпущения.
– Французские журналисты пишут, что проблема в том, что не заладились личные отношения между Франсуа Олландом и Ангелой Меркель, вспоминая при этом, что предшественник Олланда на президентском посту – Николя Саркози – с канцлером Германии был куда более в теплых отношениях. Вы с этим согласны?
– Франсуа Олланд надеется, что к власти в Германии придут социал-демократы, с которыми ему проще будет найти общий язык?
– Сейчас слишком рано делать прогнозы относительно исхода выборов в Германии. Тем не менее пока создается впечатление, что вряд ли стоит ждать смены власти. Но даже в том случае, если на смену правяще му Христианско-демократическо му союз у придет Социал-демократическая партия, Франсуа Олланд ошибается, если думает, что немецкие социал-демократы будут проводить качественно иную европейскую политику. Это будет та же политика, потому что в Германии между крупными партиями существует консенсус по вопросам европейск ой политик и .
– Не пытаются ли сегодня французы пересмотреть двусторонние отношения с Берлином, которые долгие годы служили основой европейского строительства, и найти новых партнеров?
– Действительно , французы сейчас пытаются это сделать, но это не более чем тактика. Причем неудачная, потому что Франция и Германия просто вынуждены работать вместе, хотят они этого или нет. В противном случае Европа будет буксовать. Конечно , можно попробовать создать коалицию с британцами, с южноевропейскими странами, но рано или поздно прид е тся возвращаться к основам, к взаимодействию Франции и Германии. Н аши две страны настолько тесно связаны, что уже не могут жить друг без друга . Давайте вспомним, что важнейшие шаги в общеевроп е йской политик е были сделаны благодаря этим двум странам (конечно, при согласии остальных ), например , принятие общей европейской валюты. Сегодня, когда надо решать, какие политические институты в Европе следует создать , а какие – реформировать , Франция и Германия , безусловно , должны работать вместе.
– Что нужно для того, чтобы отношения между двумя странами сегодня наладились? Чего ожидает от Франсуа Олланда Ангела Меркель?
– Какое отношение к союзу с Германией сегодня во французском обществе?
Н
адо разделять
политическую сферу, где сейчас отношения не очень хорошие, и то, как
оба народа относятся друг к другу
.
М
ы восхищаемся немцами, немецкой промышленностью. В глубине души французы даже мечтают о президенте, который был бы похож на Ангелу Меркель. Что касается отношения к Европейскому союзу, оно тоже неплохое, но вс
е
-таки хуже, чем в
некоторых
других странах. Дело в том, что нам во Франции не объясняют, какие преимущества нам дал Европейский союз. Политики, которые не хотят реформ, все время жалуются, мол, вот нас Брюссель вынуждает
сделать то-то и то-то
. При этом они забывают, что если Брюссель что-то обязывает их делать, то только потому, что
сама
Франция подписала соответствующее соглашение.
Экономика и политика, количество и качество
Возможно, нынешние расхождения между Берлином и Парижем – это своего рода "переход количества в качество" . Между экономическими моделями двух стран немало различий, и в период кризиса, когда именно экономика становится фактором первой величины, эти различия приобретают политическое значение. Экономика Германии примерно на четверть крупнее французской – вероятно, отсюда те постоянные опасения французов по поводу немецкого могущества, о которых говорил Михаэль Клееберг. (И одновременно – восхищение немецкой промышленностью и ее успехами, упомянутое Изабель Буржуа.)
Вопреки стереотипам, французы работают не меньше и не хуже немцев. Производительность труда измеряется международными организациями как доля ВВП, произведенная одним работающим в течение одного рабочего часа. Так вот, у Франции этот показатель – 58 долларов, а у Германии – 56 долларов. Разница совсем невелика, но она есть, причем в пользу Франции. Тем не менее французская экономика пребывает в рецессии, в то время как немецкой удается ее избежать. Одной из причин этого можно считать бóльшую склонность французского государства к дирижизму, прямому вмешательству в экономические процессы. В прошлом году много шуму наделал конфликт между министерством экономики Франции и крупнейшей в мире металлургической компанией Arcelor Mittal , которая решила закрыть часть производства на одном из своих заводов на востоке Франции. Глава экономического ведомства заявил тогда, что не исключает возможности национализации предприятия, а потом добавил, что Франция вообще не заинтересована в присутствии Arcelor Mittal в стране. Потом стороны достигли какого-то компромисса, но подобное поведение чиновников, конечно, инвесторов не воодушевляет. Похожая ситуация возникла вскоре и вокруг предприятия американской компании Goodyear (наиболее известной благодаря своим автомобильным покрышкам) на севере Франции.
Есть и другие факторы. Так, во Франции – самые высокие в Евросоюзе социальные платежи бизнеса – те отчисления, которые работодатель делает за своих работников в фонды социального страхования и пенсионного обеспечения. Средняя зарплата во французской промышленности выше, чем в немецкой, – соответственно 34 и 30 евро в час. Пенсионный возраст, напротив, ниже: французы выходят на пенсию в 62 года, немцы – в 65. В Германии в 2003 году была начата глубокая реформа трудового законодательства. Она предусматривала, в частности, сокращение пособий по безработице – и в денежном измерении, и по срокам выплаты. Намерение было ясным: стимулировать поиск работы теми, кто ее потерял. Это вызвало большое сопротивление профсоюзов, но в конечном итоге реформа была осуществлена. Результат налицо: уровень безработицы в Германии – 5,5%, во Франции – в два раза выше, 11%. Недавно нижняя палата французского парламента одобрила законопроект о реформе рынка труда, но она менее радикальна, чем немецкая. В целом французы пользуются бóльшими социальными гарантиями, чем немцы (хотя Германия – тоже социальное государство), и, похоже, расплачиваются за чрезмерный объем этих гарантий неповоротливостью экономики и ее спадом.
Скорее всего, различия между рецептами выхода из кризиса, предлагаемыми Берлином и Парижем, всё же не приведут к разрыву между двумя странами. Сыграет роль осознание их лидерами того факта, что без франко-германского сотрудничества европейская интеграция и вообще нормально функционирующая Европа просто невозможна. Собственно, вышеупомянутая "мода на гибкость" – уже следствие этого. Берлин и Париж не хотят ссориться, но пока немецкой стороне, несмотря на все ее экономические козыри, приходится идти на несколько бóльшие уступки, чем французской. Похоже, сейчас перед всем ЕС может встать выбор между примирением Берлина и Парижа, пусть даже внешним, и решительными антикризисными усилиями. Это тот случай, когда трудно сказать, действительно ли худой мир лучше доброй ссоры.
В апреле на ленте агентства Reuters появилась аналитическая статья, авторы которой задавались вопросом «Что происходит с европейской политикой Франции»? Журналисты цитировали дипломатов, политиков и экспертов, отмечавших заметное снижение участия Парижа в решении актуальных проблем ЕС. Однако попытка разобраться в сути явления, по большому счету, не была доведена авторами до логического завершения. Они перечислили возможные варианты (от смены политического стиля при новом президенте Франсуа Олланде до замещения французского языка английским в коридорах ЕС), но не пришли к единому заключению о причинах сложившейся ситуации и лишь вскользь намекнули о возможных последствиях.
Поводом для той статьи послужили напряженные переговоры о решении проблемы Кипра, на которых французская делегация не демонстрировала привычного энтузиазма и желания не только предлагать новые идеи, но и участвовать в обсуждении имеющихся вариантов. Однако затем содержание статьи удивительным образом дополнило новую череду событий. В конце апреля Париж и Берлин обменялись критическими стрелами относительно экономической политики ЕС в целом и стран-членов в частности. Начало положила публикация предварительной версии обзора о Европе, который в Социалистической партии готовили для июньской партийной конференции.
В распространенном варианте содержалась критика европейской политики жесткой экономии и неуступчивого поведения немецкого канцлера Ангелы Меркель. Сразу после первых сообщений о содержании доклада многие видные французские политики - прежде всего, конечно, из Социалистической партии - всячески подчеркивали, что замечания отражали лишь «дружеские разногласия» (“tension amicale”) с Германией.
Для большого числа изданий публикация документа стала сенсацией. Мировые СМИ заговорили о небывалом кризисе. «Германо-французские отношения переживают один из самых серьезных кризисов с того момента, как в 1960-е годы генерал Шарль де Голль и канцлер Конрад Аденауэр создали ось Париж - Берлин», - писала российская газета «Коммерсантъ», например.
Однако в действительности проблемы, резко обозначившиеся или поднятые в апреле, гораздо более прозаичны, чем может показаться, а их последствия уже дают о себе знать не первый год. За первые четыре месяца обе столицы не первый раз вели себя противоречиво. Так, в январе Франция и Германия отметили 50-летие Елисейского договора, но уже в феврале они разошлись в оценках того, каким должен быть бюджет ЕС на 2014-2020 гг. В конце февраля нынешний лидер фракции свободных демократов и бывший министр экономики Германии Райнер Брюдерле предрекал мрачное будущее французской экономике. Но почти месяц спустя нынешний министр Филипп Рёслер, напротив, высказался в поддержку экономических решений французского правительства.
Противоречивые шаги и заявления могут сбить с толку и, чтобы не поддаться пьянящему ощущению сенсации, необходимо знать историю отношений двух стран хотя бы на протяжении последнего десятилетия. Ведь, на самом деле, даже риторика осталась прежней. В «эгоизме» Ангелу Меркель упрекала еще Кристин Лагард, работая в правом правительстве Франсуа Фийона.
Ведущие российские исследователи одинаково отмечают, что отношения между Парижем и Берлином изменились с приходом к власти нынешнего канцлера еще в 2005 г. «Несмотря на то, что правительство канцлера Ангелы Меркель не ставило под вопрос привилегированный характер франко-германского сотрудничества, условия его изменились», - пишет Юрий Рубинский (Институт Европы РАН) в книге «Франция. Время Саркози». «Франко-германские отношения свидетельствовали о снижении заинтересованности Берлина в компромиссах с Парижем», - уточняет Евгения Обичкина (МГИМО) в книге «Внешняя политика Франции от де Голля до Саркози».
Однако эти перемены стали следствием не только глобальных перемен и экономических успехов Германии, но и внутриполитического разочарования в самой Франции. Разочарования в европейских процессах, которые последовали за массовым принятием новых членов ЕС в 2004 г. и провалом референдумов о проекте европейской конституции в 2005 г. Как отмечают Наталья Наумова и Ирина Тутберидзе (обе - МГУ им. М.В. Ломоносова) в недавно опубликованной статье «Франция и расширение Европейского Союза на Восток», в 2008 г. тогдашний президент Н. Саркози вынужден был признать, что расширение ЕС за счет стран ЦВЕ было «ошибкой». С тех пор ничего не изменилось. Продолжающиеся разногласия с ключевым партнером, как и некая общая апатия относительно процессов в ЕС, является следствием банального отсутствия у французских политиков плана действий в новых условиях.
Baker L., John M. Insight - Whatever happened to France’s voice in Europe? Reuters. 24.04.2013. - Дудина Г., Юсин М. Французские социалисты стали антигерманскими // Коммерсантъ. 30.04.2013. - Deutscher Spitzenpolitiker sieht Frankreichs Absturz voraus. Luxemburger Wort. 27.02.2013. - Germany offers economic backing for François Hollande. Financial Times. 25.04.2013. - Рубинский Ю.И. Франция. Время Саркози. М., 2011. С. 266.
Обичкина Е.О. Внешняя политика Франции от де Голля до Саркози (1940-2012). М., 2012. С. 318.
Наумова Н.Н., Тутберидзе И.Д. Франция и расширение Европейского Союза на восток // Новая и новейшая история. 2013, №1. С. 23-36.
Sputnik International
Франция и Германия - два ближайших союзника в ЕС н НАТО- продолжают сотрудничество после переизбрания Ангелы Меркель на пост федерального канцлера Германии. Важно отметить, что сразу после избрания Меркель совершила свой первый зарубежный визит именно во Францию. В Париже лидеры двух европейских стран договорились преодолеть разногласия и сформулировать дорожную карту для реформ еврозоны.
Таким образом новоизбранный канцлер стремится выполнить обещание нового правительства Германии - ""поставить новый старт"" для Европы. Что же касается французского президента, то с момента прихода к власти в мае прошлого года центральной целью его европейской политики также является тщательный пересмотр отношений в еврозоне. Отсюда - новая почва для сотрудничества.
Цель реформы, как утверждают политики, заключается в экономической стабилизации 19 стран еврозоны и повышении ее конкурентоспособности в едином валютном блоке. Дорожная карта реформ, включающая также банковскую систему, бюджетные вопросы, налоговую систему, должна быть готова к июню.
Фактически, Франция и Германия вновь подчеркивают свои лидирующие позиции в Евросоюзе и выражают готовность к тесному сотрудничеству.
Однако не все идет так гладко, как может показаться на первый взгляд. Например, члены консервативного блока Меркель опасаются более всеобъемлющей европейской интеграции, особенно если это означает, что Германия - европейская экономическая держава - будет объединять риски и долги с другими, менее финансово стабильными странами.
Что же касается внешнеполитических вопросов, то по отношению к России, например, Запад не меняет свои позиции. Об этом еще раз свидетельствовало слияние позиций и взаимная поддержка Британии, США, Франции и Германии по поводу ""дела Скрипаля"".
Франция и Германия едины также в других внешнеполитических вопросах, где их мнение противоречит подходам США, например, в отношениях с Ираном и государствами Ближнего Востока в целом. Дело в том, что США и Британия, по мнению многих аналитиков, оказывают давление на ЕС, также как на НАТО, поэтому в союзе все более активизируются настроения самостоятельности и свободы от США.
Помимо того, еще в январе Меркель призвала Евросоюз обеспечить единство внешней политики на фоне разногласий с крупными международными игроками, естественно, в том числе имея ввиду США. Однако близкие на первый взгляд отношения между Францией и Германией далеки от идеальных.
Германия, экономически мощная западноевропейская страна, сдержанно относящаяся к военным интервенциям, имеет свое видение на своем континенте и особенно в Центральной и Восточной Европе. А Франция, постоянный член Совета Безопасности ООН, имеющая мощную армию, ядерное оружие и привилегированные зоны влияния на юге, особенно в Африке, сохраняет свои амбиции в мировой политике и старается развивать отдельные от Евросоюза отношения с Китаем и Индией. Германия с ревностью приняла попытку Франции выступать в качестве единого представителя Европы, пока в Германии были заняты труднейшим процессом формирования новой коалиции.
Сражения Первой мировой войны на германо-французском фронте велись не только на боевых полях.
Исполненный гордости император верхом на коне ведет храбрую немецкую армию на войну. Солдаты шагают стройными рядами, взяв ружья на плечо, - наверное, таким видел себя и свои войска германский кайзер Вильгельм II (Wilhelm II), но французские карикатуристы создали другой образ, растиражированный на пропагандистских открытках в начале Первой мировой. На них Вильгельм в поход собрался, однако восседает он не на добром скакуне, а на игрушечной лошадке с ванной вместо туловища. Вместо традиционного кожаного шлема с пикой - пикельхаубе, на его голову надет ночной горшок. Свою армию он тянет за собой на веревке - платформу на колесиках с оловянными солдатиками, которые добросовестно, по-немецки повинуясь чувству долга, держат строй.
Почтовая карточка обличает немецкий милитаризм - предмет насмешек во Франции и одновременно причина страхов. Французы опасались военной мощи своих соседей с восточного берега Рейна. Высмеивание германского монарха в качестве командующего игрушечной армией должно было укрепить боевой дух собственных солдат.
Германо-французские войны
История взаимных издевок и оскорблений, а также продолжительной заклятой вражды между немцами и французами уходит в далекое от 1914 года прошлое. В начале Первой мировой войны немцы вторглись во Францию, но более чем за сто лет до этого французский император Наполеон IБонапарт, перейдя через Рейн и Майн, вошел на территорию Пруссии, а затем даже занял Берлин. В 1813 году состоялось крупнейшее сражение в истории до Первой мировой войны - Битва народов под Лейпцигом. Она закончилась поражением Наполеона и победой союзников - России, Пруссии, Австрии и Швеции.
Провозглашение Германской империи в Версальском дворце
Следующий конфликт между двумя европейскими соседями не заставил себя долго ждать. В 1870 году Франция напала на Пруссию. Незадолго до этого тогдашний прусский премьер-министр Отто фон Бисмарк (Otto von Bismarck) разгласил содержание беседы между французским послом и прусским королем Вильгельмом I (Wilhelm I), вполне осознанно обострив формулировки, что способствовало разжиганию войны.
После победы немцев последовала очередная неслыханная с точки зрения французов провокация: церемония создания новой Германской империи состоялась в 1871 году под Парижем - в Зеркальном зале Версальского дворца. Ко всему этому французы были вынуждены смириться с переходом под контроль Германии двух своих регионов - расположенных на левом берегу Рейна Эльзаса и Лотарингии. В результате во французском языке даже появился новый глагол "bismarquer" - "сбисмарничать", то есть "перехитрить" или "вероломно что-то заполучить".
"Кровная вражда"
Все чаще для описания германо-французских отношений стали использовать немецкое слово "Erbfeindschaft", то есть кровная или наследная вражда. При этом в глазах и сознании французов параллельно существовало две Германии. Одна - страна мыслителей и поэтов, родина Гёте и Шиллера. Другая - милитаристская и агрессивная, главным воплощением которой являлась Пруссия. В свою очередь, немцы, несмотря на восхищение французской культурой, глубоко опасались, что французы намерены взять реванш за поражение 1871 года. Несмотря на эти обстоятельства отношения между двумя странами начали постепенно улучшаться. В 1901 году французский язык даже стал первым современным иностранным языком в немецких школах, в программе которых до этого момента преобладали древние языки - латынь и греческий.
Отто фон Бисмарк и французский император Наполеон III рисуют друг друга в черных красках на карикатуре в журнале Kladderadatsch
В 1914 году процесс постепенного примирения оборвался: в начале августа Германская империя объявила Франции войну. Основываясь на опыте победы 1871 года, немецкие военные стратеги рассматривали французскую армию в качестве слабого противника, неорганизованного и плохо вооруженного, а также трусливого, если верить тогдашней немецкой пропаганде. Французы, в свою очередь, вспоминали об огромных разрушениях, оставленных немцами во время предыдущей войны. Их опасения вскоре оправдались.
"Солдаты кайзера выполняют свое разрушительное дело с удовольствием и изощренностью лютых и бессердечных дикарей", - писала газета LeMiroir в сентябре 1914 года, указывая на их слепое повиновение приказам немецкого императора. Эти сообщения сопровождались фотографиями сожженных немцами церквей и библиотек. Они же печатались на пропагандистских почтовых открытках, целью которых было обличить немцев и немецких солдат в качестве диких, бескультурных и жестоких варваров. Встречались и открытки со сценами экзекуций мирных граждан.
Один немецкий журналист в 1914 году, в свою очередь, писал о кровожадных французских разбойниках, защититься от которых можно лишь, "основательно выбив из них зуд шовинизма и национальное высокомерие". Эта война между соседями продлилась еще четыре года, а следующая мировая бойня началась всего лишь через два с небольшим десятилетия после ее окончания...
Точку в истории "кровной вражды" поставили лишь в 1963 году в момент подписания Елисейского договора, заложившего основы германо-французского партнерства в объединенной Европе.